следить за развертывавшимися перипетиями первобытной «черной мессы».

Прекратив вой, обе обезьяны стали кувыркаться, кривляться и прыгать, при этом они бешено размахивали руками и, наконец, закружились с невероятной быстротой, как два гигантских волчка. Все присутствующие присоединились к ним. Вихри волосатых тел кружились по пещере, пол гудел под тяжестью топотавших ног. В воздухе стояла удушливая звериная вонь. Неслись хриплые исступленные крики. Пляска все ускорялась в темпе. Передо мной развертывалась дикая первобытная оргия. Мне казалось, что я попал в ад и смотрю на пляску дьяволов.

Внезапно танец затих, и в толпе снова водворился порядок. Испуская короткие пронзительные крики, троглодиты начали размещаться вдоль стен пещеры, образовав круг, посреди которого стояли первобытный колдун в змеевидном шлеме и седовласый патриарх.

Приближался следующий акт священной драмы, и я сильно опасался, что на этот раз главную роль придется сыграть мне.

Патриарх, тяжело дыша, весь покрытый потом, приблизился ко мне, бесцеремонно схватил меня за шиворот, словно какого-нибудь котенка, поволок к изображению огромного муравья и швырнул к его ногам. Вслед за тем животное начало бегать вокруг меня, воинственно размахивая тяжелой палицей. Его движения становились все быстрее, палица мелькала в воздухе, постепенно приближаясь к моей голове. Казалось, животное находило дьявольское удовольствие в этой игре. Теперь уже всего несколько дюймов отделяли палицу от моей головы. Я чувствовал на своем лице дуновение ветра, вызванного смертоносным орудием, и каждый миг ожидал конца. Если бы не железные тиски второй обезьяны, сжимавшие меня, я давно кинулся бы навстречу смерти, так невыносимо мучительны были эти мгновенья страдания.

Видя, что спасения нет, я решил дорого продать свою жизнь. Незаметно сунув руку в карман, я нащупал оба револьвера и поспешно взвел курки. Я был готов пустить пулю в размахивавшее палицей животное, когда мое внимание снова привлекли крадущиеся шаги. На этот раз звуки раздавались на одном уровне со мной и, казалось, доносились из примыкавших к пещере проходов. Хела-хела были слишком поглощены своим дьявольским ритуалом, чтобы что-нибудь слышать. Однако у меня созрела уверенность, что к пещере приближается какой-то чудовищный враг троглодитов, обитатель подземного мира. Волосатый жрец перестал размахивать палицей и с диким ревом вытащил из своей одежды грубо обтесанный каменный нож. Стадо неистово завыло, все глаза были устремлены на меня. Размахнувшись, жрец полоснул меня ножом по лбу, и я почувствовал, что начинаю терять сознание от ужасной боли. Обе обезьяны жадно кинулись на меня, погружая лапы в надрез на моем лбу и слизывая капавшую на пол кровь. Затем патриарх торжественно поднялся на ноги и вымазал моей кровью изображение гигантского муравья. Несомненно, этот акт имел какое-то магическое значение, так как был встречен дружным ревом всех человекообезьян.

В этот момент я явственно услыхал тяжелые шаги невидимого гиганта в примыкавшем к пещере проходе.

Очевидно, жертвенная драма достигла своего апогея. Палица колдуна была уже занесена над моей головой. Я задыхался в тисках патриарха. Внезапно я выскользнул из его медвежьих объятий и рванулся в сторону. В следующий момент каменная палица, описав дугу, опустилась на голову патриарха. С хриплым стоном старик свалился замертво на пол. Колдун в ужасе швырнул прочь свое оружие и неистово заревел, ударяя себя в грудь кулаками.

Казалось, он казнил себя за невольное преступление. Я выхватил револьвер и выстрелил колдуну в живот. Он свалился на пол, извиваясь в предсмертных судорогах. Испустив свирепый крик, я кинулся со всех ног к камню, служившему троном покойному патриарху. Взобравшись по ступеням, я направил револьвер на опешивших от неожиданности троглодитов.

Я ожидал взрыва бешеного негодования — однако гибель вожаков произвела на стадо самое неожиданное впечатление: с воплем отчаяния обезьяны окружили трупы. У меня мутилось сознание от боли, раздиравшей мне череп, я задыхался от возбуждения. Нельзя было терять ни мгновенья. С вызывающим криком я выстрелил в самую гущу волосатых тел.

В одно мгновение толпа плакальщиков пробудилась от оцепенения. Пещера превратилась в ад, кипящий дьяволами. В бешеной ярости, с оглушительным ревом хела-хела ринулись на меня. Я стоял на камне, словно на острове, среди взбесившихся обезьян. Сотни волосатых рук со вздувшимися мускулами тянулись ко мне. Бешено сверкали белые глаза, хищно скалились ужасные клыки. Я начал выпускать в дикарей один заряд за другим. Стоило мне сорваться с этого камня — и я был бы мгновенно растерзан на клочки. Я старался целиться в животы дикарей, как в самое уязвимое место их тела. Тяжелые туши валились направо и налево. Неожиданно из хаоса тел выдвинулась гигантская фигура и двинулась прямо на меня, свирепо размахивая каменной палицей покойного колдуна. Я выстрелил, и дикарь, завопив, свалился на ступени трона. Палица вывалилась из его разжавшихся пальцев. Я поспешил ее схватить и начал воинственно размахивать ею в воздухе над головами дикарей. Разъяренная толпа в исступлении полезла на трон… Еще мгновенье, и со мной все было бы кончено…

Однако меня спасла счастливая случайность. Внезапно из глубины пещеры сквозь шум битвы донесся оглушительный рев какого-то гигантского зверя. Из темноты выплыла огромная фигура и, поднявшись на задние лапы, двинулась на стадо обезьян. Новый пришелец был настолько чудовищен, что я позабыл о своих врагах, о грозившей мне смертельной опасности и, затаив дыхание, бессмысленно глядел на приближавшегося. Палица выпала у меня из рук.

Животное представляло собой нечто среднее между драконом и медведем. Никакое самое причудливое воображение не в состоянии измыслить подобие этого чудовища. Его можно было сравнить только с доисторическим динозавром — по своим размерам оно равнялось полудюжине слонов. Оно медленно продвигалось по пещере. Его огромная голова достигала каменного потолка. Я успел сообразить, что чудовище имеет около сорока футов в высоту и футов двадцать в поперечнике. Это и был тот невидимый странник, к шагам которого я давно прислушивался.

На моих врагов появление гиганта произвело потрясающее впечатление. Крича и давя друг друга, они отхлынули в противоположную сторону пещеры. Непрошеный гость испустил пронзительный свистящий крик, от которого задрожала вся пещера, и, переваливаясь с ноги на ногу, двинулся на обезьян. Пещерные жители, будучи отрезаны от выхода, затянули боевую песню и приняли битву со страшным врагом. Таким образом я оказался свидетелем одной из тех первобытных схваток, в которых перед сражающимися стояла альтернатива: или победа, или ужасная смерть. Зрелище было, действительно, необычайное.

Однако мне пришло в голову, что в данном случае роль зрителя